19:58
Постучаться в двери истории | |||||
|
Видео проигрывается с сайта YouTube
Илья Хаськович 29 мая 2014 г. Все происходящее на Украине серьезнее и глобальнее, чем большинству из нас кажется. По-настоящему, не на бумаге, СССР распадается только сейчас, а если смотреть еще дальше в прошлое, то эти события — продолжение распада Российской империи, с полным переформатированием всего занимаемого ей пространства, которое принято обычно называть русским По первым же заявлениям видно, что новоизбранный президент Украины Петр Порошенко больше всего боится не Путина и не Донбасса, а Майдана. Он уже успел, прямо в ночь после выборов, заявить, что Майдан «превратился из революции в технологию» и он знает как с ней бороться. За этой бравадой стоит сдерживаемый страх, а ведь еще месяц-два назад было себе трудно представить, что первое, о чем заговорит новый президент Украины, будет борьба с Майданом. Но, по-своему, Порошенко совершенно прав. Проблема Донбасса, независимо от того, решаема ли она, в принципе, не угрожает его положению, тогда как Майдан может изменить его в любой момент. На Юго-Востоке Украины в начале все тоже было, пожалуй, серьезно. Однако затем ситуация радикально изменилась. Это произошло после того, как Россия начала более активно вмешиваться в события. Москва взялась за дело и тем самым задушила революционное движение на Юго-Востоке в самом зародыше, полностью изменив характер происходящего там. «Русская весна» на Юго-Востоке Украины чем дальше, тем больше напоминает весну арабскую как своими целями, так и своими методами. Правда, основные аналогии возникают не столько с Тунисом и Египтом, сколько с Ливией и Сирией. При том, что начиналось все с действительного протеста, однако последовавшее затем продолжение полностью свело на нет какую-либо революционность происходящего. Захваты зданий в Луганске, Славянске и Краматорске и других городах Донбасса похожи по своему стилю больше на диверсионные операции, чем на народное восстание, а боевые столкновения после начала украинской "антитеррористической операции" и вовсе уж больше похожи на смесь гражданской войны с отражением иностранного вторжения, как это имеет место быть в Сирии. Все это совершенно не отменяет того факта, что Донбасс, действительно, сразу не понял и не принял февральскую революцию в Киеве, и тому были свои причины. Во-первых, русскоязычное население уже давно раздражали западноукраинские националисты, и это раздражение всегда подогревалось в своих интересах местными элитами, объяснившими в местных и российских СМИ, что там «одни фашисты». Во-вторых, киевлян, как и любых столичных жителей, в Донбассе тоже не очень жалуют, считая их всех сторонниками евроинтеграции и прозападными либералами, а кроме того, свергнутый Янукович, хоть и сукин сын, но «свой сукин сын», и считался как раз «восточным президентом». Альтернатива получить вместо него кого-нибудь, вроде Тимошенко-Порошенко-Кличко, тоже мало кого на Востоке Украины вдохновляла. Так или иначе, а реальное и довольно сильное недовольство произошедшим на Майдане, подогретое провокационной отменой (совершенно бессмысленной в общем-то) языкового закона и немедленно начавшимся всеукраинским ленинопадом, вдобавок умело подогретое мощной российской пропагандой на Юго-Востоке, -действительно существовало, и первые митинги в Донецке и Харькове были его выражением. Но, хотя провоцирующие неприятие остальной Украиной российские триколоры и появились на них почти сразу, никаким сепаратизмом тогда еще не пахло, речь там шла только о требовании к революционному Киеву обратить внимание на недовольство и раздражение Юго-Востока. Однако на те, еще вполне мирные митинги, никто серьезного внимание не обратил. В Киеве все были заняты сначала послереволюционным дележом портфелей, затем Крымом. Кроме того, следует отметить и то, что сами эти митинги не были достаточно массовыми и радикальными, и после Майдана не производили большого впечатления. Активность российских властей в поддержке этих протестов, судя по всему, также была в тот период очень небольшой, Москва тоже была занята сначала тем, чтобы минимизировать возможный эффект от Майдана в самой России, а затем Крымом и прояснением того, насколько серьезно все произошедшее. Усилия Москвы в этот период были направлены лишь на то, чтобы не дать протестному движению на Юго-Востоке совсем сойти на нет, что выглядело вполне реальным, особенно после ареста лидера первой волны восстания Павла Губарева. Однако затем, где-то с апреля, ситуация радикально изменилась после того, как Россия начала более активно влезать в события на начавшем уже успокаиваться Юго-Востоке. На этот раз Москва за дело взялась всерьез и тем самым задушила революционное движение на Юго-Востоке в самом его зародыше, полностью изменив характер происходящего там. Теперь уже лозунги протестующих стали значительно более радикальными — они стали требовать референдума по типу крымского и отделения от Украины. Изменились и их методы, протестующие начали захватывать государственные учреждения. Однако также изменились и сами протестующие, среди них стали все чаще и во все в большем количестве появляться хорошо знакомые всем по Крыму вооруженные и одетые в модный камуфляж «вежливые люди» — как их принято называть в России — или «зеленые человечки», как предпочитают говорить в Киеве. При этом чем дальше, тем все более очевидным становится, что эти вооруженные вежливые зеленые человечки, действительно, не российские военные и даже, чаще всего, украинские граждане. Судя по всему, они — сотрудники российских частных военных компаний (или ЧОПов при крупных отечественных госкорпорациях), среди которых, в том числе, немало украинских «гастарбайтеров» из представителей бывших силовиков в отставке. Особенно много среди них, естественно, жителей восточных областей, наиболее близких к России и географически, и культурно. Расчет тут безошибочный: вежливые люди одновременно и граждане Украины (соответственно Москву нельзя уличить в прямой агрессии), но при этом состоят они в российских военизированных структурах и полностью подконтрольны властям РФ. Немного позже к «вежливым людям» присоединились разного рода «добровольцы» из России во главе сперсонажами, вроде Игоря Стрелкова или Бабая, а также часть местной «братвы», соблазнившейся на легкий доступ к оружию, и на Донбассе началась настоящая кровавая вольница, усугубленная еще больше бестолковостью «антитеррористической операции», начатой украинскими силовиками. Теперь уже, на новом витке волнений в Донбассе, ни о какой народной революции, «русской весне», всерьез говорить просто не приходится, это — классическая смута, во многом провоцируемая и нагнетаемая российскими властями. Тот самый "управляемый хаос", в любви к организации которого российские пропагандисты так любили еще недавно упрекать Запад. Но Россия в данном случае, совершенно не стесняясь, использует американские технологии, применявшиеся во время «арабской весны» сначала в Ливии, а затем в Сирии. Напомню, что тоже изначально существовало местное протестное движение, однако его шансы достичь хоть какого-то успеха в своей борьбе были ничтожными до тех пор, пока к делу не подключились западные ЧВК, укомплектованные, кстати, тоже этнически близкими к местному населению бойцами. Большинство из воевавших в Ливии и Сирии иностранных наемников, как известно, были не американцами или немцами, а арабами. Однако, тот факт, что беспорядки провоцируются из Москвы, не значит, что они не выгодны нынешним киевским властям и в том числе новому президенту Украины. Смута — это именно та ситуация, в которой элиты обеих стран могут наиболее удобно договариваться между собой под прикрытием громкой враждебной риторики. Одновременно угроза «российской оккупации» является прекрасным поводом для Порошенко сдерживать Майдан под предлогом того, что, дескать, не время сейчас для революций, надо «державу спасать». При этом в Киеве прекрасно понимают, что никакой Юго-Восток Москве на самом деле не нужен: возни с ним много, а счастья — мало. Депрессивный Донбасс — это совсем не Крым, в Москве не очень понимают, что со своим Кузбассом делать, а тут еще большая головная боль прибавляется. Путину (назовем этим условным термином для краткости всю правящую российскую элиту) нужно совсем другое — ему нужна подконтрольная Украина, независимо от того, кто ее возглавляет. А подконтрольной для него является та Украина, которая способна выполнить всего три условия: отдать под российский контроль «Нафтогаз», признать, так или иначе, Крым российским и гарантировать свою победу над всегда грозящим все испортить новым Майданом (может, даже при помощи тех же «вежливых людей» из российских ЧВК) в течение максимально долгого срока. «Путину» жизненно необходимо обеспечить надежный и дешевый транзит российского сырья на Запад, на несколько ближайших лет, которые обещают быть годами экономического кризиса (впрочем, последние два года уже такие). «Северный поток» не обладает достаточной мощностью, «Южный поток» — не достроен, да к тому же иностранные партнеры под разными предлогами отказываются финансировать его строительство, надеясь, что «русские» все равно никуда не денутся и все построят сами, как это в итоге вышло с «Северным потоком». В общем, в Кремле настроены решительно, так как без украинского транзита России в ближайшие годы никак не обойтись. При этом и Европе без российских энергоносителей в близкой перспективе тоже не обойтись, чтобы там лидеры Евросоюза ни заявляли публично. Поэтому в конечном счете Европе тоже очень выгодна более стабильная и менее революционная, чем сейчас, Украина, пусть и под российским контролем, но, конечно, с антироссийской риторикой. Ведь, чтобы на Западе ни говорили, но там никто не сомневается в полной надежности путинского режима как исправного, предсказуемого и договороспособного поставщика энергоресурсов, а, повторю, в условиях общемировой долгосрочной экономической депрессии — это важнее всего. Коней на переправе не меняют. Поэтому в случае, если какие-то более или менее приличные с виду договоренности между Москвой и Киевом будут достигнуты (а проще говоря, Украина уйдет под экономический протекторат РФ), то на Западе будут вполне довольны такой развязкой. Честно говоря, трудно себе представить, что новоизбранный президент Украины — опытный бизнесмен и переговорщик — не сможет в итоге договориться с правящей российской элитой. Договорятся обязательно, так или иначе с теми или другими уступками с обеих сторон (Киев, конечно, уступит побольше), позволяющими всем сохранить лицо перед своими гражданами и в то же время утверждать, что противник потерпел поражение. Собственно, вся активность Москвы на Востоке Украины преследовала цель создать максимально удобные для себя условия переговоров с новым украинским президентом, кем бы он ни был. Донбасс, с учётом этих условий,так и останется зоной перманентной, но очень умеренной нестабильности, вроде нынешнего российского Северного Кавказа, то есть нормально жить можно, но время от времени что-то экстраординарное регулярно случается. Будут, конечно, и газовые войны, и непрекращающиеся риторические упреки по «вечным вопросам», вроде русского языка, федерализации и Крыма, но, в целом, все успокоится и все будет как прежде и «даже лучше», как говорилось в старом мультфильме с украинскими мотивами. Думается, что сразу после того, как необходимые всем заинтересованным сторонам договоренности будут достигнуты и все гарантии в Москве будут получены, на Украине начнется «процесс стабилизации», и вся протестная активность, что на Востоке, что в других частях Украины начнет (теперь уже без особого шума) подавляться. Еще раз замечу, очень возможно, что происходить это будет не без неофициальной «братской» помощи из Москвы (на эффективность местных «Беркутов» и «Соколов» особо надеяться не приходится) и при полном согласии США и ЕС. Но только это — не конец истории, а лишь ее начало. Процессы, начавшиеся с Майдана в Киеве, слишком серьезны, чтобы договоренности Путина с Порошенко могли бы на реально их остановить на сколь-нибудь долгий срок. Пройдет полгода-год-полтора, и все повторится с новой силой: Майдан, Донбасс, зеленые человечки, каратели и террористы-сепаратисты. Потому что в нынешних условиях ни один системный президент не может действительно решить проблемы Украины. Для этого нужно строить принципиально новую страну, Украину, которой еще не было, так как та, которая была, никому уже не нужна, да и просто не имеет права на существование. Этот так и не оформившийся во что-то серьезное осколок СССР, так и не ставший чем-то определенным, должен либо, наконец, стать хоть чем-то, либо перестать существовать как единое цельное пространство вообще. Действительная разница между киевским Майданом и смутой на Донбассе значительно глубже и принципиальнее, и она не находится в плоскости того, кто из внешних игроков какие события оплатил и с какой целью. Главная разница протестов в их устремлениях, в том, собственно, ради чего люди и там, и там выходят на улицы, жгут покрышки и штурмуют здания органов власти. Революция Майдана, в своей самой революционной части, была попыткой постучаться в двери истории, открыть их и получить оттуда нечто новое и небывалое. Ведь та самая «новая свободная Украина», за которую боролись самые радикальные и активные участники Киевской революции, это — то, чего никогда не существовало, поскольку, по большому счету, никакой Украины еще никогда не было, кроме того странного территориального образования, за жизнью которого мы все могли наблюдать последние 23 года. Как ни относись к нынешней РФ, а она, так или иначе, определилась с тем, что она такое и как тут все устроено. Да, пусть этим самоопределением стало позиционирование себя Великим Мордором и малым СССР, а возможность его обусловлена наличием в стране Большой Нефти и вообще все это выглядит имитационно и несколько комично, но даже такая полуфантазматическая конструкция позволяет выстроить хоть что-то, способное относительно стабильно функционировать относительно продолжительное время, особенно если сильно не раскачивать. Но Украина все годы своей формальной независимости не была вообще ничем, ее единственным самоопределением было сугубо негативное “це не Росія”, или даже “це не зовсім Росія”, а вот “що це таке” самом деле плохо определялось даже на уровне лозунгов. Для такой ситуации существуют, конечно, и объективные условия. Ведь для того, чтобы стать обычным бедным новым европейским государством, вроде стран Балтии или Румынии, Украина слишком большая и слишком другая, а для того того, чтобы быть альтернативным наследником СССР — слишком маленькая по сравнению с Россией, которой еще вдобавок досталась и большая часть советского наследия, включая столицу — Москву, которая до сих пор психологически воспринимается большинством на постсоветском пространстве как главный город, столица столиц, независимо от их отношения к российским и своим властям. В общем, Украине, в любом случае, необходимо осознать себя не свершившейся реальностью, а проектом, при этом принципиально новым проектом, а не реконструкцией чего-то когда-то бывшего. Тем более, что, по большому счету, со времен Киевской Руси ничего целостного там и не было. И именно открывшейся возможностью такого осознания ценна февральская революция в Киеве, которую многие объявили бессмысленной после избрания Порошенко. Мол, для чего были все жертвы, если менять шило на мыло. Но эти жертвы, действительно, не были бессмысленными (насколько вообще можно считать осмысленным происходящее в истории) и дело тут вовсе не в почти иллюзорных отличиях Порошенко от Януковича, которые сейчас так активно ищут и находят проукрански настроенные наблюдатели. Дело тут совсем в другом. Февральская революция сделала положение любой киевской власти неверным и ненадежным. Янукович после своей победы на выборах приходил в президентский дворец на 5 лет, прописанных в конституции Украины, а Порошенко приходит до тех пор, пока не свергнут. Какой бы ни была его легитимность, для всех, включая самого себя, он — времещик, которого могут скинуть в любой момент. Настоящим поражением киевской революции станет день, когда к президентству Порошенко начнут относится всерьез, как к чему-то незыблемому, по крайней мере до следующих выборов. До этих пор он — просто человек, занимающий место, которое должен кто-то занять, чтобы система хоть как-то могла работать и... чтобы Путину и западным партнерам было с кем договариваться. Действительно независимая Украина, состоявшаяся как настоящее своеобычное восточно-европейское государство, а не как полуслучайный осколок развалившейся на части большой страны, в течение пары последних веков была ведь даже не проектом, а скорее мечтой — «мрией» — нескольких маргинальных романтиков от филолога Грушевского до филолога Яроша, включая сюда и революционера-неудачника Бандеру. По большому счету, создание «новой свободной Украины» такая же исторически, политически и экономически обоснованная идея как, например, формирование республики Эльфов, где-нибудь на Британских островах. Но одновременно это такая же «бредовая» идея, как и замысел большевиков в 1917-м построить новый мир, созданный на совсем иных основаниях, чем все, что ему предшествовало. Можно спорить, насколько полноценно большевикам удалось в итоге реализовать свои цели, но, так или иначе, к власти они пришли, свое государство создали, и в этом государстве, действительно, было много такого, чего прежде никогда не было, а рушится оно стало как раз тогда, когда решило быть как все. То есть, в тот момент, когда импульс желания радикально преобразить окружающую реальность иссяк окончательно. Проект «Украина» тоже может состоятся, только если он будет подразумевать построение максимально по-другому, чем все остальные, устроенное общество. И самые радикальные силы Майдана выдвигали требования, ведущие к такой цели. Почитайте, пока они еще доступны, программные документы самых радикальных организаций, участвовавших в февральской революции, и вы увидите там запредельное количество того, что в современном буржуазном мире принято считать «полным наивняком» и мечтательными фантазиями. Но ведь это как раз и есть требования другого, более справедливого устройства реальности, требования завоевания возможности жить так, как хочется — тем, кто эти возможности завоевал, а не так, как это принято у «цивилизованных людей». Поэтому правильно написал Сергей Дацюк : «Никого в мире не интересуют украинские разборки в местной политической тусовке. Более того, никого в мире не интересуют даже территориальные утраты Украины. Всех в мире интересует — чего стоит украинская революция». Самым важным было (и будем надеется все еще остается) то, насколько фантастичным и небывалым окажется то, к чему придет Майдан. Поэтому Порошенко и боится Киева больше, чем Донбасса, потому что знает, что договоренности (которые, еще раз подчеркну, обязательно будут достигнуты) могут быть в момент сметены новым Майданом и тогда, как уже говорилось, все начнется по новой. Только новый виток нестабильности будет круче нынешнего и начнется резче. “Розового” периода мирных демонстраций ни в Киеве, ни тем более на Донбассе в этот раз не будет, поскольку теперь уже у всех сторон есть и готовые структуры для войны (Национальная гвардия и многочисленные народные ополчения ДНР и ЛНР, а также украинские отряды самообороны, вроде батальонов “Донбасс”и “Днепр”), и опыт пролитой крови. Да и в России к тому времени эффект от #крымнаш уже пройдет, а вялотекущий экономический кризис и другие проблемы останутся. Кроме того, раздражение коллективного Путина от сорванных, в очередной раз, новой смутой договоренностей с Киевом будет еще сильнее и на этот раз Москва уже действительно может пойти на полноценное введение войск или что-то в этом роде. Все происходящее на Украине серьезнее и глобальнее, чем большинству из нас кажется. По-настоящему, не на бумаге, СССР распадается только сейчас, а если смотреть еще дальше в прошлое, то эти события — продолжение распада Российской империи, с полным переформатированием всего занимаемого ей пространства, которое принято обычно называть русским. Большевикам, предложившим 90 лет назад принципиально новый проект, удалось задержать почти на век этот процесс, а потом еще 20 лет он не возобновлялся за счет усталости (еще после Второй Мировой) населения и элит. Но, не то что вечно, а хоть сколько-нибудь долгое время весь этот огромный мир не мог существовать в искуственно нарисованных советской властью границах и без нового осознания того, чем он теперь является. В итоге, теперь процесс полного изменения его конфигурации, несмотря на все усилия правящих элит бывшего СССР, пытавшихся максимально долго консервировать сложившийся после распада статус-кво, начался, и его результаты совершенно непредсказуемы. Тут можно только фантазировать, чем все может закончиться, но, боюсь, те из нас, кто доживут, лет через 30-40 вообще не узнают постсоветское пространство, глядя на то, что в итоге образовалось на этой территории. При этом результаты этих процессов настолько непредстказуемы и все еще настолько в начале, что шансы “благополучной” РФ выжить в этой ситуции ничем не выше (но и не ниже), чем у “разваливающейся” Украины. Собственно говоря, сейчас даже само понятие “русский” подвергнуто пересмотру, и за него тоже начинается борьба, существование огромного числа этнически и культурно русских людей, считающих своей страной Украину, и одновременно не меньшего количество граждан России разных национальностей, считающих русскими себя (есть даже немалое количество кавказцев, которые на волне антиукраинской истерии повесили на свои “ласточки” георгиевские ленты и надписи вроде “Мы русские, с нами Бог”), делает новое определение этого понятия неизбежным. Только определяться оно будет не в кабинетах ученых, которые потом просто зафиксируют свершившееся постфактум, а на полях больших и малых сражений. Содержания понятия “русский”, как и всех понятий, исторически изменчиво. Об этом можно писать целые книги (и немало уже написано), но если очень кратко и поверхностно говорить о последних его трансформациях, то в Российской империи основой идентификации русcких было — “подданый русского Царя, православного вероисповедания”, а после революции, во многом усилиями Сталина “русский” в итоге стало почти равно “советский, говорящий по-русски”. Но теперь, когда все прежние основы идентификации повисли в воздухе или вовсе были отвергнуты, вопрос “кто такие русские” снова встал на повестку дня, и решать его в разных частях бывшего русского пространства люди явно настроены по-разному. И переходное понятие “русскоязычный” тут тоже ничего не дает. В общем, происходящие процессы настолько масштабны в своей исторической перспективе, что избрание Порошенко это даже не локальное событие, а так — небольшой эпизод. Но все равно с ним, конечно, все начнут договариваться и, конечно, очень будут злиться, когда все договоренности в один день превратятся в ничто. И так в этой истории будет еще не один и не два раза. Источник - http://pravaya.ru/look/23447
| |||||
| |||||
Настоящий материал самостоятельно опубликован в нашем мультиблоге пользователем sergii на основании действующей редакции Пользовательского Соглашения.
Если вы считаете, что такая публикация нарушает ваши авторские и/или смежные права, вам необходимо сообщить об этом администрации сайта - как это сделать,
описано в том же Пользовательском Соглашении. Нарушение будет в кратчайшие сроки устранено, виновные наказаны.
Похожие материалы:
| Всего комментариев: 1 | |
|
| |
1
